Назад

Вперед    

Великая Княгиня Ольга Александровна

Киркевич В.Г. Великая Княгиня Ольга Александровна. // Киркевич В.Г. Время Романовых. Киев в империи.
Историко-краеведческое исследование. - Киев, 2004. С. 202-211.

Собирая многие годы старые открытки, обратил внимание на почтовые карточки с рисованными сю¬жетами преимущественно на военные темы. На хоро¬шо выполненном рисунке в нижнем углу стояли инициалы «О.А.». Только коллекционеры со стажем знают, что это - рисунки Ольги Александровны Романовой, родной сестры Николая II. И совсем немногие знают, что с Киевом у нее связано очень много: и в личной жизни, и в деятельности на благо раненых и больных воинов, защитников Отечества.

Ольга Александровна (1.06.1882, Петергоф — 24.11.1960, Торонто), самая младшая дочь Марии Федоровны и Александра III. Она была порфирородной дочерью. Это означает, что она родилась, когда ее отец был царственным монархом. Детство Ольги было счастливое, хотя отца она потеряла, когда ей было всего 12 лет. Но мать с присущей ей твердостью характера и педагогическим даром помогла дочери развить ее способности и найти свое место в жизни, довольно тяжелой. Ольга Александровна никогда не была «принцессой на горошине». Она в юные годы была некрасивой, в отличие от своей сестры Ксении, однако обладала унаследованными от матери твердостью характера и целеустремленностью. От отца ей досталась та особенность характера, которая в народе называется нелюдимостью: то, что никак не подходит Великой Княгине. Это нежелание быть на людях, а больше времени проводить дома, в кругу семьи, играя на скрипке или рисуя. Сестра императора была ловкой и подвижной, разрабатывая гибкость в спорте, а не на балах. Она любила повторять, что предпочитает возиться с животными, чем общаться с придворными.

Но пришло время, когда «сорвиголове» с художественными наклонностями, императорской дочке, пора было замуж. Ее первый муж - Петр Александрович, сын Александра Петровича Ольденбургского и герцогини Евгении Максимилиановны Лейхтенбергской. Это был очень симпатичный и мягкий человек, взявший от своего отца, генерала, командира Гвардейского корпуса, лучшие качества, присущие отечественному офицерскому корпусу старой формации. Но свою брачную ночь жених провел за игорным столом с приятелями-офицерами. «За пятнадцать лет нашего брака принц Ольденбургский и я ни разу не состояли в супружеских отношениях», — признавалась Ольга пятьдесят лет спустя. И продолжала: «Иногда мне кажется, что Романовым лучше было родиться без сердца». Муж быстро проиграл миллион рублей своей супруги и оставил ее в покое. Она по-прежнему проводила свое время в прогулках с собаками, рисовала и играла на скрипке. Так было до апреля 1903 года, когда любимый брат Михаил взял ее на парад, где Ольге на глаза попался молодой гвардеец-кирасир Николай Куликовский. Тут младшую сестру государя захватила страстная любовь на всю жизнь.

Двадцатидвухлетняя Великая Княгиня заставила своего брата представить ее избраннику, после чего у них началось всепоглощающее взаимное чувство. Ольга Александровна проявила истинно твердый характер: она незамедлительно нашла своего вялого и безвольного принца в домашней библиотеке и громко объявила, что любит другого и хочет развода. Принц Петр ничуть не удивился, не запаниковал, а предложил ей семь лет на размышление.

Свою незаурядность Ольга Александровна проявила и в годы Первой мировой войны. Когда Куликовского отправили на фронт, она пришла к мужу и заявила, что тоже собирается на войну сестрой милосердия и что больше не вернется — во всяком случае, к нему. Так великая княгиня вместе с Ахтырским полком, шефом которого являлась, отправилась на фронт. Многие из представительниц дома Романовых надели форму сестер милосердия, лишь некоторые — только для позирования фотографам. В большинстве же своем проявили в этой роли активность и прилежность. Особенно отличилась сеетpa императора, ее самоотверженная служба не прекращалась даже под обстрелом, что очень взволновало ее брата и мать. Великая княгиня была награждена Георгиевской медалью, которой не придала никакого значения, считая, что ничего героического она не совершила. Лишь настойчивые просьбы ее одно¬полчан, полагающих, что таким образом будет награжден их Ахтырский полк, заставили ее носить медаль. Всю жизнь она следовала девизу «Быть, а не казаться!» и с первых месяцев войны находилась в лазарете Ахтырского Е.И.В. Великой Княгини Ольги Александровны гусарского полка. Часть сражалась неподалеку от Ровно, княгиня работала рядовой сестрой. С утра до вечера находилась в госпитале, ухаживала за ранеными, перевязывала их, писала письма неграмотным, читала их ослепшим, не преминув ободрить всех добрым, ласковым словом. Она не чуралась самой неблагодарной, грязной работы, и солдаты не верили, что эта красивая, стройная, молодая женщина — родная сестра императора. Многие крестились, думая, что это видение.

Начало войны было удачным для российской армии: в середине марта 1915 года австрийцы отступили из Львова, вскоре туда наметили торжественный въезд Николая II. Его сестра участвовала в этом триумфальном событии: «Нас встречали бурными проявлениями радости, из всех окон на нас сыпались цветы. Ники предупредили, что на крышах домов за печными трубами могут прятаться снайперы. Я тоже слышала о подобной опасности, но в ту минуту никто из нас не боялся смерти. В последний раз я ощутила ту таинственную связь, которая соединяла нашу семью с народом».

Госпиталь, где работала Ольга Александровна, перевели в Киев. Это было вызвано отступлением русской армии из Галиции. Отношение к императорской семье ухудшилось. Великая княгиня вспоминала: «Вскоре я заметила, что многие доктора и сестры избегают смотреть на меня. Среди солдат ослабла дисциплина, все принялись горячо обсуждать вопросы политики. Дальше больше. Однажды мне едва не размозжили голову. Как-то вечером мы работали с одной сестрой в аптечном отделении. Не знаю, что заставило меня повернуть голову, но я вдруг увидела, что эта женщина, со сверкающими глазами и с искаженным ртом, замахнулась на меня огромной банкой с вазелином. Я вскрикнула, она уронила банку и выбежала на улицу. Медсестру отправили в монастырь». Скорее всего, это был Покровский монастырь. Спустя несколько дней к великой княгине в киевский госпиталь приехал ее Куликовский, ее «Кукушкин», как она любила его называть. Когда его отпуск закончился, Ольга Александровна отправилась в Петроград уладить свою личную жизнь. Она и не догадывалась, что это - ее последнее посещение родного города. Прислуге дома на Сергиевской она уплатила годовое жалование, так как муж все семейные средства продолжал проигрывать в карты. Потом направилась в Царское Село. Княгиня Ольга потом вспоминала: «Бедная Алиса совсем извелась от тревоги и печали. Разумеется, я не стала ей рассказывать о тех небылицах, которые она слышала. Она признавалась, что ей недостает Ники. Мы обе заплакали при расставании. Но больше всего я боялась встречи с Мама. Я должна была сообщить ей, что намерена выйти замуж за человека, которого люблю. Я приготовилась к тому, что Мама устроит мне страшный скандал, но она встретила это известие совершенно спокойно и сказала, что понимает меня. Для меня это явилось, можно сказать, потрясением».

Как ни тяжело было разлучаться с родными людьми княгине Ольге, но она вернулась в Киев, в котором близость фронта сказывалась на настроении населения. Малейшему событию, казалось, будничной жизни придавали политический оттенок. Большую радость принесло Ольге Александровне сообщение матери, что она продает свой Аничкин дворец и переезжает в Киев. Теперь, по приезде Марии Федоровны, великая княгиня каждый день могла обедать у матери во дворце, радуясь этой незначительной передышке от изнурительной службы в госпитале. Сама Ольга Александровна писала Марии Николаевне, дочери Николая II: «Совсем времени нет выходить на воздух, вчера 8 часов перевязывала, а третьего дня 10 часов работали и только наскоро проглатывали свою еду в неурочные часы. Я люблю, когда много работы». Это подтверждает и ее мать в письме царю от 16 июля 1916 г. из Киева: «Ольга так занята, что я ее даже мало вижу, у нее 400 раненых солдат и около 28 офицеров».

Мария Федоровна в каждом своем послании сообщала Николаю II о его сестре. 6 мая 1916 года она писала сыну: «Милый, дорогой мой Ники! От души поздравляю тебя с днем рождения и желаю тебе всего, что мое любящее материнское сердце может желать своему горячо любимому сыну. Дай Бог тебе здоровья, счастья, успехов во всем. Ольга, слава Богу, здорова и, как всегда, много работает. Да благословит и хранит тебя Господь! Нежно Вас всех обнимаю. Горячо тебя любящая твоя старая мама». Великого князя Александра Михайловича его служебные обязанности привели в Украину. Он жил в собственном поезде, стоявшем на путях недалеко от киевского вокзала. В его вагоне имелась ванна, и сестра императора время от времени пользовалась ею. Нехватка топлива в Киеве привела к тому, что горячей воды недоставало даже в госпитале.

Николай II не упускал возможности приехать в Киев и навестить мать и сестру. Но навсегда в памяти осталась их последняя встреча 28 октября 1916 года. Ольга Александровна, как и ее мать, остро почувствовала те разительные перемены к худшему, которые произошли с императором: «Я была потрясена, увидав Ники таким бледным, исхудалым и измученным. Маму встревожила его необычайная молчаливость». Самым памятным для Великой княгини оказался эпизод в госпитале во время этого последнего посещения Киева Николаем II: «У нас там лежал молодой раненый дезертир. Он был судим и приговорен к смертной казни. Его охраняли два часовых. Все мы жалели его: он казался совсем мальчиком. Врач доложил о нем Ники. Тот сразу же направился в угол палаты, где лежал дезертир. Я последовала за братом и увидела, что бедняжка окаменел от страха. Положив руку на плечо юноши, Ники очень спокойно спросил, почему тот дезертировал. Запинаясь, бедный мальчик рассказал, что, когда у него кончились боеприпасы, он испугался и кинулся бежать. Затаив дыхание, мы ждали, что будет дальше. И тут Ники сказал юноше, что он свободен. Тот сполз с постели, упал на колени и, обхватив ноги брата, зарыдал, как малое дитя. Мы все тоже плакали — даже те петроградские сестры, которые доставляли нам столько хлопот. Затем в палате воцарилась тишина. Все солдаты смотрели на Ники. Столько преданности было в их взглядах! Забыты были все трудности и невзгоды. Снова царь и его народ стали единым целым. На многие годы запомнился мне этот эпизод. С Ники мы больше не увиделись». Сам государь оставил в дневнике следующую запись: «28 октября. Пятница. В 10 прибыли в Киев. Дорогая Мама встретила на станции. С Алексеем поехал в Софийский собор, а затем во дворец. Посидел с Мама. Завтракали втроем. Произвел юнкеров 5 Киевской школы в прапорщики во дворе. Поехали с Мама к Ольге в ее лазарет. Она поправляется после горловой болезни. После чая у Мама вернулись в поезд. В 8 обедал с Мама и оставался с ней до 11 ч.».

Как и во всех дневниковых записях «Помазанника Божьего», здесь присутствует только конкретная фиксация событий, даже без малейшей попытки дать им оценку или характеристику. Этим записи не особенно отличаются от записей цесаревича. Поэтому ни слова не было сказано о главной причине приезда Николая II в Киев. Дело в том, что его сестра Ольга совершила экстраординарный поступок: добилась развода, хотя ее супруг даже не пытался склеивать неудавшийся брак. Это существование двух бывших супругов вдали друг от друга было довольно продолжительным. Сестра императора имела намерение вступить в брак, но с обычным дворянином, не из высшей знати, что само по себе грозило скандалом.Члены императорской семьи, в первую очередь, императрица Александра Федоровна, были против развода и, тем более, морганатического брака. Она недолюбливала Ольгу и стремилась лишний раз упрекнуть венценосного супруга за его родню. В марте 1916 года императрица писала Николаю II в Ставку: «Я все понимаю и не упрекаю ее за стремление, прежде всего, к свободе, а затем к счастью, но она вынуждает тебя идти против законов семьи. Когда это касается самых близких, это еще больнее. Она — дочь и сестра императора! Перед всей страной, в такое время, когда династия переживает такие тяжелые испытания и борется против революционных течений, это грустно. Общество нравственно распадается, и наша семья показывает пример. Может, это нехорошо, но я надеюсь, что Петя не даст развода». Но Петр Ольденбургский развод дал, а Николай II, не послушав на этот раз супругу, дал согласие на брак любимой сестры. Мария Федоровна одобрила решение сына.

По прибытии из Киева в Могилев царь 30 октября писал своей супруге: «Ольгу мы видели два раза, она уже встала вчера и выглядит хорошо, хотя и худа. Такое спокойное, хорошее выражение лица. Она письменно просила разрешения повенчаться в субботу, 5 ноября. Она, конечно, спросила об этом и Мама, и я принял ее сторону, сказав, что, по моему мнению, надо покончить с этим делом. Раз оно должно случиться, пусть случиться теперь! Она хочет взять отпуск на две недели и затем вернуться к своей работе. Мама намерена еще пожить в Киеве, который она очень любит».Венчалась великая княгиня Ольга Александровна с ротмистром лейб-гвардии Кирасирского полка Н.А.Куликовским 4 ноября 1916 года в Николаевской церкви в Киеве. Определить, в какой именно — довольно трудно. Только на Подоле три Николаевских церкви: Доброго, Притиски и Набережного. Была еще Николаевская церковь в Предмостно-Никольской слободке — там венчались Николай Гумилев с Анной Ахматовой. Есть данные, что происходило это в церкви Святого Василия. Правда, рангу венчающихся более подходил Никольский военный собор, но они отказались от него. Зачем им лишняя помпезность и огласка? Это обряд бросал тень на весь царствующий дом, поэтому его совершали в тайне. Ольга Александровна вспоминала: «На церемонию пришли Мама и Сандро. Присутствовали два или три офицера Ахтырского гусарского полка и немногие мои подруги из числа сестер милосердия. Потом персонал лазарета устроил в нашу честь обед. Тем же вечером я вернулась на дежурство в палату. Но я была действительно счастлива. У меня сразу прибавилось сил. Стоя в церкви рядом с моим любимым «Кукушкиным», я решила смело глядеть в лицо будущему, каким бы оно не оказалось. Я была благодарна Всевышнему за то, что Он даровал мне такое счастье».

Более подробно читаем в воспоминаниях Великого Князя Александра Михайловича: «Что касается Великой Княгини Ольги Александровны, то самые заклятые враги династии не могли сказать ничего, кроме самого хорошего о ее бескорыстной работе по уходу за ранеными. Женщины с такими качествами представляют собою редкое явление. Всегда одетая как простая сестра милосердия, разделяя с другой медсестрой скромную комнату, она начинала свой рабочий день в 7 часов утра и часто не ложилась всю ночь, когда надо было перевязать вновь прибывших раненых. Иногда солдаты отказывались верить, что сестра, которая терпеливо и нежно за ними ухаживала, была родной сестрой государя и дочерью императора Александра III. Ее личная жизнь сложилась несчастливо. Она была первым браком замужем за принцем Петром Александровичем Ольденбургским, человеком, с ней совершенно различным по характеру. Великая княгиня любила искренно и глубоко одного офицера-кирасира по фамилии Куликовский. Мы все надеялись, что государь разрешит ей развестись с мужем и вступить в новый брак. И я был очень рад, когда однажды ясным зимним утром в 1916 году мы сопровождали Ольгу Александровну и ротмистра Куликовского в маленькую церковь в пригороде Киева. Это была исключительно скромная, почти тайная для всех свадьба: невеста, жених, вдовствующая императрица, я, две сестры из Красного Креста и четыре офицера Ахтырского гусарского полка, шефом которого состояла Великая Княгиня. Служил старенький батюшка. Его слабый голос шел, казалось, не из церкви, а раздавался откуда-то издалека. Все мы были очень довольны».

Дальнейшая судьба новобрачных прослеживается с трудом. Ольга постоянно была возле матери и продолжала работу в своем госпитале. Но через некоторое время, ожидая ребенка, она уже не могла выполнять тяжелую и грязную работу. Тем более, что однажды, в день возвращения матери из Могилева, она, беременная, при выходе из автомобиля оступилась и неудачно упала. После этого были большие переживания за ожидаемого ребенка, и Великая Княгиня больше времени стала проводить с матерью. Несмотря на уговоры своих родственников, Мария Федоровна не желала покидать Киев, к которому она очень привыкла, к тому же, она хотела быть поближе к сыну. Но вскоре начались враждебные выпады местных властей против членов императорской семьи, а именно: им не позволяли посещать госпиталь, так как в добром отношении к ним раненых и персонала видели монархическую пропаганду. Киевским местным советом солдатских и рабочих депутатов был издан приказ: всем членам бывшей императорской семьи покинуть губернский город. Это настолько возмутило Марию Федоровну, что, по свидетельству ее родственников, им «пришлось почти что нести императрицу на вокзал». В конце марта 1917 года мать-императрица со своей дочерью Ольгой и мужем дочери Ксении, Великим Князем Александром Михайловичем, отправились в Крым.

Этот последний вояж членов семьи Романовых из Киева достоин описания. В городе все они подвергались большой опасности, но и покинуть его было невозможно. И если бы не инициатива и самоотверженные усилия Александра Михайловича, большевики ни за что не позволили бы уехать Романовым дальше вокзала. Александру Михайловичу удалось найти поезд, стоявший на заброшенном полустанке за пределами города. Он сумел привлечь на свою сторону небольшой отряд саперов, верных императору, которые строили мост через Днепр. Они согласились сопровождать поезд в течение всего полного опасных неожиданностей пути в Крым. Семейство покинуло Киев ночью. Чтобы не вызвать подозрений, каждый добирался до поезда самостоятельно. Когда вдовствующая императрица, Александр Михайлович и Ольга с мужем разместились, то даже после отправления томительно долго ехали молча, каждый погруженный в свои думы. С ними следовали несколько человек из придворного штата Марии Федоровны. Служанка Ольги, верная Мимка, по собственной инициативе отправилась в Петроград, чтобы захватить хотя бы часть драгоценностей, оставшихся в доме ее хозяйки. Великая Княгиня вспоминала: «Ночь была холодная. На мне не было ничего, кроме формы сестры милосердия. Чтобы не привлечь к себе внимания, уходя из лазарета, пальто я одевать не стала. Муж накинул мне на плечи свою шинель. В руках у меня был маленький саквояж. Помню, я посмотрела на него, на мою мятую юбку и поняла, что это все, что у меня осталось». Драгоценности, находящиеся в Петрограде, вернуть не удалось.

Романовы так до конца и не осознали, как им удалось добраться до Севастополя. Обстановка была хуже некуда. На каждой станции их поезд атаковали толпы беженцев, которых, как могли, сдерживали верные саперы. По прибытии в город-крепость поезд подали на запасной путь, где Романовых ожидало несколько автомобилей из авиационной школы, находящейся в ведении Александра Михайловича. Он заблаговременно позаботился об этом транспорте, чтобы перевезти родственников в свое имение Ай-Тодор. Его супруга, великая княгиня Ксения, со своими тремя старшими сыновьями приехали немного позже из Петербурга. С ними прибыла и красавица-дочь Ирина со своим щеголем-супругом Феликсом Юсуповым. У многих осталось в памяти их участие в убийстве Распутина. В имении Ай-Тодор, кроме Марии Федоровны, разместились дочери императрицы вместе со своими мужьями. Хозяин имения Александр Михайлович, его супруга Ксения жили там со своими шестью сыновьями — Андреем, Никитой, Ростиславом, Федором, Дмитрием и Василием. Младшая дочь вдовствующей императрицы Ольга Александровна находилась тут же со своим мужем, ушедшим в отставку полковником. У них родился сын Тихон.

Ольга Александровна пережила все трудности, которых не удалось избежать в Крыму всему августейшему семейству. Это обыски, грабежи, различные угрозы, а также постоянные перемены власти. Все они плохо относились к находящимся под арестом членам семьи Романовых. Присутствие духа, в первую очередь, присущее Марии Федоровне и ее младшей дочери Ольге, поддерживало всех их родственников. Очень характерным является письмо Ольги Александровны своей племяннице Марии Николаевне от 6 декабря 1917 года: «Вспоминаю всегда чудный парад всех любимых частей, и как мы любили этот день. Николай Александрович (муж), будучи также именинником, сегодня был вместе со мной приглашен завтракать к Бабушке. Ели крабов и курицу, печенье и яблоки. Затем пришел второй племянник, а именно Николай Федорович, и мы, попрощавшись, вернулись домой к Тихону и больше не выходили, так как он так уютно лежал у меня на коленях, сперва кушал чрезвычайно долго и со смаком, а затем улыбался и играл со мною, что было невозможным его оставить! В начале холодов было у нас очень холодно в квартире, в особенности в спальне, не больше 8-10 градусов, и ночью бедный маленький просыпался с ледяшками вместо ручек и только отогревался у меня в кровати! Так жалко его! Но, слава Богу, он не простудился, а теперь топят, и стало теплее. У Бабушки стоит открытка от Алексея. Она была очень рада ее получить. Вся семья Кукушкиных шлет привет всем. Храни Вас Господь Бог, дорогие мои. Любящая тебя твоя старая тетя Ольга». Сколько доброты и искренних человеческих чувств в этих строках! Трудно поверить, что это пишет сестра императора, пусть и отрекшегося. И эта венценосная родственница, Великая Княгиня Ольга, шлет всем привет от семьи Кукушкиных! (Кукушкин — так называла она своего мужа, полковника Куликовского).

После отъезда из России немногих оставшихся в живых членов императорской семьи Великая Княгиня Ольга Александровна осталась единственной представительницей дома Романовых в России. Вместе с мужем и сыном она проживала на Кубани в станице Новоминская. Здесь 23 апреля 1919 года родился их второй сын Гурий. Необычайная популярность Ольги Александровны среди населения было вполне заслуженной — благодаря ее личной скромности и необычайной трудоспособности на благо страны, той помощи, которую она оказывала всем простым русским людям. Великая княгиня с присущей ей деликатностью отвергала все попытки провозглашения ее императрицей, которые вынашивали монархические круги в белых частях юга России.

Когда Красная армия приблизилась к станице, она с семьей и небольшой, в несколько человек, свитой перебралась в Ростов, а затем через Константинополь, Белград и Вену в 1920 году приехала к матери в Данию. Там Ольга Александровна со своей семьей жила до 1948 года — в Баллерупе близ Копенгагена. Ее дом стал общественным местом русской колонии в Дании. Как и повсюду, здесь ее очень любили. Сестра последнего российского императора по-прежнему много времени отдавала рисованию. Во всех ее многочисленных пейзажах присутствовали русские церкви, стоящие на пригорках. В этих незатейливых композициях легко угадывалась тоска по навсегда утраченной Родине. Она писала много, и ее картины пользовались большим спросом, выставлялись во многих странах мира. Все полученные от продажи картин деньги шли на благотворительные нужды. Не только пейзажи хорошо получались у сестры последнего императора, но и портреты. А особо близким людям она дарила иконы, которые писала сама. Великая княгиня также любила иллюстрировать детские книжки.

Нужно отметить особое участие Ольги Александровны в ряде эмигрантских организаций благотворительного направления. Ее дети, получив образование в русской гимназии в Париже, военную службу проходили в королевской гвардии Дании. Жизнь в Датском королевстве была бы и далее спокойной, если бы не нота советского правительства, посланная этой маленькой стране после войны. В ней Ольга Александровна обвинялась в пособничестве «предателям родины». Не исключено, что существовал приказ Сталина об ее ликвидации. Дело в том, что великая княгиня помогала всем землякам, попавшим в беду, вне зависимости от их политических симпатий. Среди них были и те, кто не любил советский строй и все, что с ним связано. Это были эмигранты первой и второй волны. Их хотели выдать по требованию СССР. В лучшем случае, их ожидала Сибирь. Используя свои родственные связи с правящим королевским домом, великая княгиня помогала эмигрантам скрыться, пряча некоторых даже у себя в доме. Как всегда бесстрашная, но, опасаясь за судьбу своих близких, Ольга Александровна вынуждена была переехать со своей семьей в Канаду, где благополучно прожила до своей кончины в ноябре 1960 года. Похоронена она на русском кладбище Норс-Йорк в Торонто. Ольга Александровна на два года пережила своего супруга. Они часто вспоминали свое пребывание и венчание в Киеве, в городе, с которым их так много связывало.