Назад

Вперед    

Приступив в самом конце XVII века к созданию новых регулярных полков, Пётр I присваивал им обычно имена полковых командиров («Драгунский Морелия полк») или шефов («Драгунский генерал-фельдмаршала Шереметева полк»). В этом случае царь следовал как традиции большинства европейских армий того времени, так и русскому обычаю (большинство прежних стрелецких и солдатских полков именовалось по своим командирам). Исключение составил ряд полков, именовавшихся по подмосковным сёлам и слободам, в которых эти полки расквартировывались или формировались: Преображенский и Семёновский «потешные» полки, Бутырский выборный солдатский (существовал с середины XVII в.) и Преображенские драгунские полки (последние вскоре тоже стали именоваться по полковникам). В 1700 г. бывшие «потешные» получили почётное наименование полков Лейб-гвардии, т.е. в буквальном переводе «телохранителей» монарха; в последующем эта почётная приставка являлась составной частью наименований большинства гвардейских частей Императорской Российской армии. Даже сменив в последующем места расквартирования, оба первых гвардейских полка, как и Бутырский пехотный полк, сохранили свои имена – в память о местах, ставших колыбелью новой армии.

Однако способ именования полков по командирам вскоре перестал удовлетворять Петра, тем более что довольно частая в условиях войны смена полковников вела к постоянным переменам в полковых именах и грозила путаницей. Постепенно главным принципом наименования полков стал «географический», т.е. именование по городам и территориям. Так, уже с 1704 г. солдатский Александра Меншикова полк стал именоваться Ингерманландским, а с 10 марта 1708 г. (по другим сведениям – ещё с октября 1706 г.) большинство регулярных полков получило «географические» имена, что явно было связано с новым административным делением России на губернии и провинции. Один из дореволюционных военных историков так отзывался о причинах такого способа именования: «Мысль Петра Великого назвать полки по именам русских земель и дать им знамёна с гербами провинций, которыми назывались, была мыслью глубоко обдуманной. Служа под этими знамёнами, солдат считал себя принадлежащим к великому государству, интересы которого защищал» (Потто В.А. История 44-го драгунского Нижегородского полка. Т.2. СПб., 1893. С.41.). С этим мнением вполне можно согласиться, но, думается, принцип выбора «географических» полковых имён следует рассмотреть подробнее.

Проще всего определить принцип именования гарнизонных частей – обычно они получали имена тех городов и провинций, в которых располагались. Относительно полевых полков бытует мнение, что они в петровское время получали наименования по местам своих боевых отличий, ли-бо по районам дислокации или комплектования. Однако изучение полковых историй свидетельствует об ошибочности этой точки зрения.

Например, в конце 1703 г. в Казани был сформирован пехотный полк, названный в 1708 г. Копорским. Как свидетельствует история полка, он не только не участвовал в боях за Копорье, но и никогда, вплоть до своего переименования в 1784 г. в Витебский, не дислоцировался в районе этой древней крепости. Вообще, мнение, что в Российской армии многие полки получали наименования по местам сражений, в которых они отличились, следует считать заблуждением. Так, при Петре I среди регулярных полков не было ни одного, именовавшегося «Полтавским», хотя в этом решающем сражении Северной войны участвовало их несколько десятков. Позже, в начале XX в., действительно имелись Кагульский, Рымникский, Бородинский и ряд других пехотных полков, названных в память побед российского оружия, но все эти полки были сформированы после этих сражений (порой на 100 и более лет) и, естественно, не могли в них отличиться.

Большинство регулярных полевых полков в начале XVIII в. получили имена по городам Европейской России, что, впрочем, не означало, что они формировались или располагались в этих городах. Нижегородский пехотный полк, к примеру, был сформирован в 1700 г. в Преображенском под Москвой, а за все последующие 100 лет лишь в 1727 – 1729 и в 1775 – 1777 гг. квартировал в Нижнем Новгороде. Ещё более показательна ситуация с Нижегородским драгунским полком, который был сформирован в 1701 г. в Новгородской области из местных служилых людей, и за всю свою последующую более чем 200-летнюю историю никогда не был в Нижнем Новгороде (причём в XIX в. полк постоянно размещался на Кавказе и пополнялся в основном рекрутами из западных и польских губерний). Будущий Псковский драгунский полк был сформирован в Москве из служилых людей Поволжья; в 1701 – 1704 гг. он, как и вся армия Б.П.Шереметева, стоял на зимних квартирах в Пскове, но больше никогда в этом городе не бывал. Подобную картину рисуют и другие полковые истории.

По какому же тогда принципу получали полевые полки в петровское время «географические» имена? Рассмотрим сложившуюся к 1721 г. «номенклатуру» таких наименований. В большинстве, как уже отмечалось, полки имели имена старинных русских городов, расположенных в центре, на северо-западе страны и в Поволжье: Московские пехотный и драгунский, Владимирские пехотный и драгунский, Новгородские пехотный и драгунский, Архангелогородские пехотный и драгунский, Псковские пехотный и драгунский, Вологодские пехотный и драгунский, Казанские пехотный и драгунский, Астраханские пехотный и драгунский, Нижегородские пехотный и драгунский, Ростовские пехотный и драгунский, Ярославские пехотный и драгунский, Троицкие пехотный и драгунский, Рязанские пехотный и драгунский, Вятские пехотный и драгунский, Пермские пехотный и драгунский, Великолукский, Смоленский, Белгородский, Белозёрский, Воронежский, Галицкий пехотные и Олонецкий, Каргопольский, Луцкий (имелись в виду Великие Луки), Тверской, Новотроицкий драгунские полки. Именно эти районы являлись основным источ-ником комплектования регулярных войск, поскольку на них ложилась основная тяжесть рекрутских наборов того времени. Характерно, что наиболее крупные в то время города были представлены в рядах армии каждый двумя полками – пехотным и драгунским. Однако надо ещё раз подчеркнуть, что всё это вовсе не значило, что полки, именовавшиеся Московскими, Казанскими и т.д., пополнялись именно москвичами или казанцами. В 1711 г. было решено, что полки должны получать пополнения из той губернии, к которой были приписаны, но из-за постоянного передвижения полков в ходе Северной войны эта система не смогла на деле закрепиться. По окончании же войны полки в подавляющем большинстве были расквартированы в провинциях, не совпадавших с их наименованиями; при этом и рекруты в полк поступали в основном из района его расположения.

Второй по численности к 1721 г. была группа полков, получивших имена по местам, отвоёванным у шведов в первые годы войны: Санкт-Петербургские пехотный и драгунский, Ингерманландские пехотный и драгунский, Невские пехотный и драгунский, Нарвские пехотный и драгунский, Выборгский, Копорский, Шлиссельбургский пехотные полки и Ямбургский драгунский полк. Думается, такое внимание к этим географическим пунктам было обусловлено желанием Петра (а наименования полков, несомненно, выбирал он сам) продемонстрировать, что данные территории такая же неотъемлемая часть Российского государства, как и центральные районы страны. Обращает в этой связи внимание тот факт, что даже после потери в результате неудачного Прутского похода крепости Азов, в рядах армии сохранялись Азовские – пехотный и драгунский – полки: видимо таким образом подчёркивалось стремление со временем возвратить этот важный пункт.

В меньшей степени были представлены в именах полков к 1721 г. территории, почти не участвовавшие в то время в комплектовании регулярных войск. Так, вся Левобережная Украина (на её территории рекрутские наборы до времён Екатерины II не проводились) была представлена в рядах полевых войск лишь Киевскими – пехотным и драгунским – полками и Черниговским пехотным полком, а огромная Азиатская Россия – Сибирскими пехотным и драгунским и Тобольскими пехотным и драгунским полками. Кстати, последние четыре полка за всё время своего существования никогда не были в Сибири. Таким образом, как и в предшествующих случаях, выбор имён этих полков диктовался в первую очередь политическими соображениями – необходимостью представить в рядах армии все регионы страны. Частота же упоминания в наименованиях полков тех или иных географических пунктов несомненно является показателем степени значимости соответствующих регионов в правительственной политике того времени.

Итак, выбор «географических» имён регулярных полевых полков Петром I являлся не случайным и был связан не столько с районами их расположения или комплектования, сколько со стремлением продемонстрировать значимость соответствующих регионов для внутренней и внешней политики России.

Необходимо отметить, что даже к концу жизни Петра не все полки имели «географические» наименования. Гренадёрские (пехотные и драгунские) и ландмилицкие полки продолжали именоваться по командирам или шефам, видимо потому, что рассматривались как временные части. Кроме того, существовал драгунский Лейб-Регимент (от немецкого «regiment» - полк), который по мысли царя должен был играть для кавалерии ту же роль, что и гвардейские полки для пехоты.

В феврале 1727 г., по настоянию А.Д.Меншикова, ссылавшегося на волю Петра Великого, все полевые полки были переименованы по провинциям, в которых они реально были раскварти-рованы, с добавлением при необходимости порядкового номера. Так, располагавшиеся в Нижегородской провинции Нарвский, Олонецкий и Новотроицкий драгунские полки были названы соответственно 1-м, 2-м и 3-м Нижегородскими (Нижегородский же драгунский полк был назван 2-м Шацким). Однако такое переименование могло привести к забвению прежних подвигов полков, да и возможная передислокация полков могла вызвать путаницу, поэтому уже в ноябре того же года, после падения Меншикова, полкам были возвращены прежние «географические» наименования. Одновременно получили «географические» имена полки, продолжавшие до 1727 г. носить имена шефов. Так, в частности, появились Выборгский, Ревельский и Рижский драгунский полки, имена которых, видимо, должны были подчеркнуть, что и в новых условиях Россия не откажется от завоеваний Петра I (здесь и далее мы рассматриваем наименования лишь регулярных кавалерийских полков).

В царствование Анны Иоанновны вновь появились полки, имеющие наименования по шефам. Ими стали полки, преобразованные из драгунских в кирасирские: Кирасирский Миниха (шеф – инициатор данного преобразования), Лейб-кирасирский (шеф – Императрица) и Бевернский (затем переименованный в Брауншвейгский) кирасирский. Наименование последнего связано с тем, что его шефом являлся принц Антон-Ульрих Брауншвейг-Беверн-Люненбургский (отец Императора-младенца Ивана Антоновича). Интересно, что после ареста и ссылки фельдмаршала Миниха при Императрице Елизавете, его полк был назван «бывший Минихов» и лишь через несколько лет был переименован в 3-й кирасирский.

В 1741 г. в составе Российской армии впервые появились регулярные гусарские полки. Набирались они в основном из эмигрантов и получили соответствующие наименования – Венгерский, Грузинский, Молдавский и Сербский. Национальные наименования гусарских полков (преимущественно по балканским народностям) просуществовали более 40 лет, пока полки лёгкой кавалерии не стали пополняться на тех же основаниях, что и все регулярные войска.

Можно также отметить существование в 1750-х – 1770-х гг. Чёрного и Жёлтого гусарских полков, имена которых соответствовали цветам их обмундирования.

Император Пётр III попытался вновь переименовать все регулярные полки по именам шефов, поскольку именно таким образом назывались полки в армии столь почитаемого им прусского короля Фридриха II. Однако за своё недолгое царствование император не успел довести до конца эту вызвавшую в армии всеобщее недовольство реформу, а свергнувшая мужа Екатерина II поспешила возвратить полкам те наименования, которые они имели к концу царствования Елизаветы.

В царствование Екатерины II рекрутская повинность была распространена и на население Малороссии, причём набранные там рекруты направлялись преимущественно в кавалерию. Это привело к уменьшению числа кавалерийских полков, носящих имена городов нынешней территории Российской Федерации, и появлению полков, наименования которых были связаны с малороссийскими и присоединёнными в результате войн с Турцией землями (последние были названы Новороссией). Так, к 1796 г. существовали Глуховский, Черниговский, Киевский, Нежинский, Стародубский, Северский карабинерные, Кинбурнский и Таганрогский драгунские, Елисаветградский, Киевский, Переяславский, Таврический конноегерские, Ольвиопольский гусарский, Харьковский, Мариупольский, Павлоградский, Александрийский, Ахтырский, Сумский, Изюмский, Херсонский, Полтавский, Острогожский и Украинский легкоконные полки. Тенденция называть большинство кавалерийских полков «географическими» именами, связанными с территорией современной Украины сохранилась и в XIX веке.

Павел I с самых первых дней своего царствования стремился ликвидировать память о царствовании своей матери. Он поспешил уменьшить численность армии, причём в первую очередь расформированию подверглись части, наименования которых напоминали о победах екатерининского времени (в том числе были расформированы Кинбурнский драгунский, Таврический конно-егерский и Херсонский легкоконный полки). Одновременно новый государь, преклонявшийся, подобно Петру III, перед Фридрихом II, начинает заменять «географические» имена полков шефскими. Наконец, в октябре 1798 г. всем армейским полкам предписано именоваться по шефам. Большинство солдат и офицеров отнеслось к такой перемене резко отрицательно: «Из всех нововведений, заимствованных нами от пруссаков, это было самое непопулярное» (Потто В.А. Указ. соч. С. 42). Калейдоскопическая смена шефов большинства полков (следовательно, и их названий) лишь усугубляла недовольство такой «реформой».

Особо надо остановиться на наименовании Кавалергардского полка, образованного в 1800 г. и сразу же занявшего первое место среди гвардейских кавалерийских частей. Порой в литературе встречается обозначение этого полка как «Лейб-гвардии Кавалергардского», что совершенно неверно. Кавалергардский полк никогда не имел в своём названии приставки «Лейб-гвардии» (хотя пользовался всеми правами Старой гвардии), так как уже само слово «Кавалергардия» (от французского «cavalier garde») и означает «конная гвардия».

Воцарившийся в результате гибели отца Александр I вернул полкам «географические» имена, и при нём новые полки также получали наименования по этому принципу. Тогда же положено начало традиции, продолженной и в последующем, присваивать вновь создаваемым полкам наименования ранее расформированных с целью сохранения памяти об их службе. Так, в 1783 г. был создан Нежинский легкоконный полк, расформированный, будучи уже кирасирским, в 1800 г. В 1806 г. создаётся Нежинский драгунский полк, просуществовавший (как конно-егерский) до 1833 г. Вновь Нежинский драгунский полк появился в 1856 г., но уже в 1860 г. он был упразднён. Наконец, в 1896 г. опять создаётся Нежинский драгунский полк, которому были переданы старшинство Нежинского легкоконного полка формирования 1783 г. и награды Нежинского драгунского полка формирования 1806 г.

В 1824 г. Гродненский гусарский полк был назван Клястицким (в память сражения при Клястицах 19 июля 1812 г.) – это единственный за всю историю дореволюционной регулярной кавалерии случай переименования полка по месту сражения, в котором он отличился.

После победы над Наполеоном ряд полков опять получают наименования по шефам. В отличие от павловского времени, когда шеф в большинстве случаев непосредственно руководил подшефной частью, в XIX – начале XX вв. шефство являлось лишь почётным званием, которого удостаивались члены российского и иностранных владетельных домов и некоторые российские военачальники. Из кавалерийских полков первым в этот период получил шефское наименование Белорусский гусарский полк, названный в 1816 г. Гусарским Принца Оранского полком. При Николае I подобные переименования приняли массовый характер, и к 1855 г. из имевшихся в то время 50-ти армейских кавалерийских полков 41 именовался по шефам. В 1857 г., в связи с национальным подъёмом, вызванным неудачей в Крымской войне, полкам были возвращены «географические» наименования, с сохранением и имени шефа (например, Чугуевский уланский генерала от кавалерии графа Никитина полк).

В 1864 г. к наименованиям армейских полков добавлен порядковый номер, причём каждый род кавалерии получил отдельную нумерацию; в 1882 – 1907 гг. из-за преобразования всех армейских уланских и гусарских полков в драгунские все армейские кавалерийские полки имели сквозную нумерацию (кроме Приморского драгунского полка, никогда не имевшего номера). В 1891 г. к наименованиям нескольких кавалерийских полков были добавлены имена «вечных шефов» - выдающихся российских военачальников; позже ещё ряд полков получил «вечных шефов» - героев войны с Наполеоном.

К 1914 г. имели «географические» наименования 56 кавалерийских полков (без учёта Крымского конного полка, комплектовавшегося крымскими татарами). Из них именами городов и областей современной территории Российской Федерации назывались 18 (в т.ч. 2 – связанные с Азиатской частью страны, из которых Иркутский гусарский полк никогда в Сибири не располагался), Украины – 28 (в т. ч. Новороссийский драгунский – так именовалось Северное Причерноморье), Белоруссии – 3, Прибалтийских государств, включая Финляндию, - 7 (в т.ч. Татарский уланский, унаследовавший имя полка, сформированного из литовских татар). Следует ещё раз подчеркнуть, что это вовсе не означало обязательного расположения полков на соответствующей территории или получения ими только с неё пополнения. Главной задачей «географических» наименований, как и раньше, являлось представление в рядах войск всех земель Российского государства.